Вчерашняя сова из Министерства Миллисенту не удивила. В который раз. В который раз она получает это до тошноты формальное извещение, словно приглашение на бал, как будто у неё есть выбор. Она все равно будет там, в одном из сотни кабинетов аврората, независимо от её собственного желания. Ладно, она привыкла. Но она все еще хочет, чтобы эти встречи случались как можно реже, заканчивались как можно быстрее, а лучше, чтобы их вообще не было. Выброси из головы эти ванильные мечты, тебе не дадут жить спокойно. Не с таким кругом общения, не с такой биографией, не с таким отцом.
Нет, очередное приглашение посетить отдел обеспечения магического правопорядка, удивляло другое: на этот раз её будет допрашивать глава отдела, Авада Рихтер. Давно они не виделись с этой леди, очень давно.
Телефонная будка. Мерлин, да она уже стала специалистом в этом маггловском устройстве. Комбинация цифр выучена лучше, чем состав умиротворяющего зелья, которым в Мунго приходилось поить каждого третьего посетителя.
Атриум. Множество каминов, композиция золотых статуй в центре, волшебник, проверяющий палочки у посетителей, в глубине и охрана, по всему залу. Здесь ничего не меняется последние три года, Министерство Магии просто символ стабильности. О да, население должно видеть, что страна в надежных руках, что все устойчиво, гарантии спокойной жизни. Миллс  усмехнулась. Нет, если они действительно верят, что теперь все счастливы,  что Министерство успешно борется с «врагами народа». Мерлин.
Охрана пропустила девушку, только после того как трижды перечитала документ, который вчера принесла сова, пока не убедились в его подлинности. Да кто в здравом уме будет подделывать приглашение на допрос? Впрочем, и не до такого доходили изощренные умы, поэтому простим  подозрительность нерадивой охране. Волшебник на входе забрал палочку Миллс, выдав ей талончик, чтобы можно было забрать на выходе. Да, разумеется, право иметь при себе палочку есть только у сотрудников. Здесь ничего не меняется последние три года.
Лифт, волшебников много, вот-вот начнется рабочий день. Семь. Шесть. Пять. Четыре. Три.
- Уровень два. Отдел обеспечения магического правопорядка , - объявляет бестелесный голос.
Коридор, поворот, коридор. На часах 8:56, можно порадоваться за свою пунктуальность.
В приемной показать всю ту же бумажку, принесенную совой,  получить в ответ короткий кивок на дверь. Значит, уже там. Все правильно.
Глубокий вдох. Если это не первый раз, то это не значит, что можно обойтись без нервов. Если с вами хочет побеседовать Авада Рихтер, то шутки закончились, это серьезно.
Стук в дверь. Подождать две секунды, дождавшись пока дверь распахнется. Собрать все силы, зайти внутрь, как всегда с прямой спиной. Она не виновна, и никто из её близких тоже, ей нечего боятся.
- Доброе утро, - ровным голосом, негромко, аккуратно. Сплошная формальность.

Отредактировано Millicent Bulstrode (2010-12-21 21:43:04)

Вдох. Безрадостное начало. Могло быть хуже. Выдох. Хуже будет дальше. Факт. Вдох.
Что она могла ответить: да, нахожу? Это утро самое прекрасное за все 20 лет и 1 год моей жизни, потому что на улице сейчас дождь как из ведра, полнейшее ноябрьское уныние, а мне пришлось добираться на маггловском транспорте. Еще меня впервые за несколько месяц вызвали в аврорат, и как вызвали, к самой Аваде Рихтер на чашечку кофе предложили заглянуть. Жаль только, что кофе уже был выпит и планы, похоже, слегка изменились. Вместо светской беседы Милли предложили обсудить дизайн мантий членов клуба «Азкабан», и перемыть косточки паре хороших знакомых.
Миллс прекрасно умела опускать язвительно-ироничные замечания. Она могла сказать, что хорошее воспитание и вежливость еще никто не отменял, что дела у неё замечательно и не стоит беспокоиться, хотя она, конечно, устает на работе и иногда очень скучает по папе, не виделись ведь уже три года. Каждый год в конце мая она кладет две розы на могилу матери. К сожалению, на общественном кладбище и вместо надгробия у её матери лишь жалкая табличка из серого камня, потому что денег больше ни на что не хватило. Но это все мелочи, потому что у неё есть друзья. Они под следствием? Да, обидно, конечно, но что поделаешь… И еще много чего подобного, насквозь пропитанного иронией, язвительностью, ехидством, сарказмом и всеми приправами мира. Только это был не тот случай, когда можно было блеснуть своим красноречием, сейчас все свои комментарии следовало держать при себе. Это допрос. Здесь не может быть лишних фраз, посторонних вещей, сухо, четко, жестко. Как линейкой по спине в детстве, чтобы не сутулилась и быстрее решала какой вилкой едят салат. Хотя, честно говоря, Миллисента сама не любила пустой болтовни, поэтому ограничилась короткой фразой:
- Это не наши традиции, - поднять глаза и сразу опустить. Верьте, верьте, что вы меня сломали, что сил больше нет сопротивляться, что мне стыдно глаза поднимать от пола. Что позвоночник сломан, или вот-вот сломается, переломится как тростиночка. Я не опасна, не опасна. Хотя, нет. Вы не поверите. У вас паранойя. У вас все враги.
Ей не предложили сесть. Логично. Она не в гостях, она на допросе. И шутку про Азкабан, она тоже слышала. В каждой шутке есть доля правды, обычно процентов 10, в этой шутке – минимум 50; у аврората развязаны руки. Об этом нужно помнить, не первый раз, а уже…а какой? Миллс сбилась со счета.
Внимательнее, аккуратнее, осторожнее. Хладнокровие. Маленькие шаги. Меньше слов – больше пользы.